22.06.2004 10:35:51Бизнесмены-трудоголики — это люди с замещенными интересами
Подъем на очередную социальную ступень — событие в большинстве случаев приятное. Если бы не одно “но”: обретая новый статус, мы рискуем лишиться друзей. Перспектива довольно грустная, особенно если стаж дружбы исчисляется многими годами. В ответ на это социологи говорят, что крепкая дружба есть не что иное, как атрибут архаичного стационарного общества. В современной офисной культуре, где переход с одного места работы на другое воспринимается как естественный этап карьерного роста, “дружба на всю жизнь” перестает быть ценностью. Управляющая петербургского концерна, пожелавшая остаться неназванной, рассказывает, что у нее не осталось ни одного друга или подруги “из прежней жизни”. “У меня бизнес-сознание. Мне интересно жить только в работе, которая полностью компенсировала общение с друзьями, — говорит она. — Не потому, что у нас случился разрыв или что они мне завидуют. Просто бизнесмены-трудоголики — это люди с замещенными интересами”. В случаях менее радикальных переход к новому статусу так или иначе влечет за собой ограничение в общении. Те, кто пережил подобные изменения, говорят, что обычно все начинается с малого и избежать этого довольно проблематично. Но даже если успешный друг оплачивает совместные посиделки в хорошем ресторане, холодок в отношениях появляется все равно. И в итоге друзья предпочитают проводить время отдельно. “Бытие определяет сознание”, — цитирует Маркса Инна Бельтюкова, генеральный директор туристической компании Capital Tour. Новый социальный статус принес ей элементы другого образа жизни (включая отпуск на престижных мировых курортах и проч.), которые, к ее сожалению, не могли разделить с ней многие друзья. Елена Шмидт, генеральный директор фармацевтической компании “Оникс Фарм”, тоже сожалеет, что с изменением социального статуса изменился круг ее общения. Однако она считает, что таким образом происходит естественный отбор. По мнению большинства опрошенных, это более правильный, в том числе и для сохранения отношений, процесс, чем искусственное перетягивание друзей в свою среду. Например, на новое место работы, что пока еще принято в российском бизнесе и особенно в политике. Галина Ильяшенко, генеральный директор компании “Седьмой континент”, считает, что, планируя свою карьеру, важно осознавать: профессиональный рост — это не только самореализация, приводящая к повышению статуса. С карьерным ростом увеличивается ответственность, времени становится меньше, возрастает общая нагрузка. Поэтому она рекомендует заранее оценивать те плюсы и минусы, которые сопутствуют высоким должностям. Николай Лапин, руководитель Центра социокультурных измерений Института философии РАН, сравнивает процесс изменения социального статуса с эмиграцией. Тем более что быт новообращенного обычно изменяется и топографически — например, приобретая коттедж, человек, по сути, покупает и новую среду. “Совершив переход, он, зачастую беспокоится по этому поводу, — замечает Лапин. — И скорее не он сам, а уже его дети, так же как, например, потомки эмигрантов, будут лучше себя чувствовать в новой среде”. По его мнению, у человека, изменившего социальный статус (будь то переход на новую должность или переход от управления компанией к жизни рантье), меняется ценностная структура. И если сохранять верность обеим структурам, это грозит обернуться раздвоением системы ценностей, что, в свою очередь, может привести к общеизвестному клиническому случаю. Правда, как утверждает Лапин, в большинстве случаев люди пытаются себя уверить, что остаются прежними, и культивируют ностальгические встречи. И если у человека устойчивая система ценностей, он может долго сопротивляться неизбежному. “Двигаясь вперед, ты обязательно изменяешь свой социальный контекст, — заключает Алексей Левинсон, заведующий отделом социокультурных исследований „Левада-центра“. — И это нужно принять как норму, поскольку, изменившись внутренне, оставаться в прежнем контексте почти невозможно. Тем более что для человека с годами свойственно терять количество дружеских связей. Увеличивать их практически не удается никому”. Обычно появление дистанции между друзьями объясняется или завистью неуспешных, или звездной болезнью того, кто чего-то достиг. Встречаются, конечно, и прямо-таки карикатурные случаи. Но обычно, как замечает Левинсон, речь идет не о причинах морального толка, а о социопсихологических процессах. “Мы не стали жестокими, — уверен Левинсон. — Просто наша мораль сложилась в стационарных условиях, в статичных коллективах — например, в НИИ, где можно было сидеть на одном месте по 15 лет”. По мнению Левинсона, в обществе принято думать, что новые отношения более поверхностны и что именно стаж дружбы чего-то стоит. “Нельзя считать, что в дружбе самое главное — стаж. Это воззрения патриархального общества”, — ставит диагноз социолог. На его взгляд, проблема заключается в том, что в нашем обществе все еще не выработались моральные нормы для нового человека. Возможно, в недалеком будущем они станут похожи на общемировые, которые подменили дружбу лояльностью. “Ведь дружба не обязательно безоблачные отношения. Оборотной стороной дружбы является вражда, тоже признак архаичных отношений, недопустимый в развитых странах. Поэтому в обществах, где уже давно существуют бизнес-отношения, общепринятая доброжелательность распространилась и на бытовую жизнь”. Культ дружбы предполагает более медленное течение жизни, соглашается философ Валерий Подорога. По его мнению, это прерогатива аристократического образа жизни, который предполагает наличие времени для того, чтобы “увидеть в человеке человека”. То есть это отдельная сфера жизни, которой нужно уделять особое внимание. Философ в этой связи ссылается на античные времена, которые считаются эпохой дружбы. Но глубоким отношениям среди античных аристократов, по мнению Подороги, можно дать простое объяснение: рабовладельческий строй позволял им высвобождать массу времени друг для друга. Между тем, как считает Подорога, становясь менее активными и переставая быть человеком-функцией, люди таким образом где-то к пенсионному возрасту могут оказаться в изоляции. Сложившиеся обстоятельства вынуждают многих компенсировать дефицит дружеского общения повышенным интересом к братьям нашим меньшим — кошечкам и собачкам. Подмена приоритетов приводит к губительным последствиям. В некотором смысле, по мнению философа, мы становимся варварами. “Ведь дружба, как и любовь, — антропологическая характеристика, свойство человека. Отказываясь от этого, общество теряет подлинность человеческих отношений. Кто-то назовет это прогрессом, но ведь есть явления, без которых человеческое не выживает”, — говорит он. По его мнению, люди впадают в иллюзию, причем весьма уязвимую, считая, что они обретают себя в карьере. При любом сбое в карьерном росте это может привести к человеческой катастрофе. Эту точку зрения разделяет Алексей Саватюгин, председатель правления НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка). И даже иллюстрирует ее с помощью простой экономики. “Потеря друзей может негативно сказаться на бизнесе, поскольку сужает представление о жизни, — считает он. — Кроме того, люди становятся заложниками своей ниши. И в случае изменения бизнес-среды, отраслевого спада могут вообще остаться без круга общения, если он был связан с их деятельностью. Я видел много таких примеров”. Саватюгин сравнивает дружеское общение с признаком долгосрочных отношений, принятых в хорошей экономике. Или с островком стабильности, таким, как для экономики может стать хорошее государство. В бизнес-мире это также замечательное средство снятия стресса, причем безопасное и материально необременительное. “Причем, в отличие от любви, которая может пройти, если не видишь объект полгода, дружба не нуждается в онлайновой поддержке, — анализирует Саватюгин. — Чем реже встречаешься с друзьями, тем ценней убывающая предельная полезность дружбы. Это спасает ее от инфляции”. По его мнению, сохранение связей с людьми из совершенно других социальных сфер позволяет не замыкаться в своей нише. “Что было бы странно точно так же, как не ездить за границу, потому что люди там живут по-другому, — иронизирует он. — Мой лучший друг — старшина милиции в петербургском метрополитене. И несмотря на громадную разницу в социальном статусе и материальном положении, я рад, что могу с ним встречаться несколько раз в году и не рассказывать ему при этом о перспективах валютных фьючерсов”.
Подъем на очередную социальную ступень — событие в большинстве случаев приятное. Если бы не одно “но”: обретая новый статус, мы рискуем лишиться друзей. Перспектива довольно грустная, особенно если стаж дружбы исчисляется многими годами.